Президент Трамп: Как дела, парни, все в порядке?

Питер Бейкер (главный корреспондент в Белом доме): Все хорошо. А Вы как?

Трамп: Очень хорошо. У нас был напряженный день.

А.Сульцбергер (издатель «Нью-Йорк Таймс»): Могу себе представить.

Трамп: У нас только что было… Вот это мне только что доставили от председателя Си [Цзиньпина]. Вы получите запись встречи. Здесь была пресса. Много было прессы. Хорошее послание. Они умеют передавать послания.

Но мы действуем очень успешно.

Бейкер: Итак, у Вас сегодня была встреча с вице-премьером.

Трамп: Да.

Бейкер: Каковы Ваши ощущения: Вы заключили сделку, или Вы близки к ее заключению?

Трамп: Ну, мы приближаемся. Это большая сделка. И мы действуем комплексно. Мы не просто… Он объявил сегодня, что закупит колоссальное количество сои и другой сельскохозяйственной продукции. И я думаю, что вы тоже через какое-то время получите эту информацию. Но он объявил. По его указанию приехал вице-премьер. Он был здесь два дня, проводил встречи. Сегодня он уезжает. Они сейчас снова встречаются. И переговоры идут очень хорошо.

Это не значит, что есть какие-то гарантии. Но я скажу вам, что ощущения очень хорошие. Есть очень хорошие взаимоотношения. Есть вот это письмо. Вы можете его прочитать. Это перевод. Поэтому вы можете получить распечатку. Его нам передали, и оно также было зачитано. Его читал переводчик.

Бейкер: Есть ли у Вас ощущение, что они заключат сделку к 1 марта? Или понадобится больше времени, как Вам кажется?

Трамп: Такое возможно. Прошло очень мало времени для столь важной сделки. Но такое возможно. Многие пункты мы уже согласовали. А некоторые еще нет. Я считаю, что многие самые важные пункты мы согласуем вместе с ним. Иными словами, у них нет полномочий договариваться об определенных вещах, о которых вы пишете и читаете — интеллектуальная собственность и многое другое. Я думаю, мы с ним договоримся об этом в свое время. Ну, типа, когда заключается важная сделка, или когда появляется важная новость, эти мелкие детали надо утверждать. И я думаю, что они наверняка ждут. Они ждут, когда мы с ним сядем и согласуем пять пунктов в конце, или 10 пунктов в конце.

Бейкер: Что это будет?

Трамп: Ну, я думаю, что очень важен контроль. Думаю, что проверки — мы создаем очень сильную систему сдержек и противовесов, чтобы на момент заключения сделки мы знали, что это происходит. Иными словами, что за этим следят. И мы требуем самых строгих мер контроля по этим вопросам, потому что на протяжении нескольких лет в определенных местах возникают трудности. Это очень важный элемент, который уже согласован. Но все это нужно изложить на бумаге.

Есть проблема интеллектуальной собственности. Есть проблема краж, потому что в теории одно, а на практике делается несколько иначе. А еще я думаю, что в итоге у нас получится нечто особенное, если все удастся.

Я мог заключить сделку прежде, если бы захотел. Знаете, большинство людей думали, что будет сделка, в рамках которой они закупят в огромных количествах кукурузу, сою, и все будут довольны, а фермеры будут счастливы. Но он сегодня объявил — жаль, что вас не было, это надо было видеть. Прессы было полно. Много было также китайской прессы. И он объявил, что покупает сегодня большое количество сои и много другой сельскохозяйственной продукции. Немедленно. Это очень обрадует многих фермеров. Так что, знаете, это было очень здорово.

Бейкер: Считаете ли Вы возможным, что даже если Вы придете к соглашению по всем пунктам, по которым пытаетесь договориться, часть пошлин все равно останется? Существует ли такая возможность?

Трамп: Да.

Бейкер: На неопределенный срок?

Трамп: Питер, без пошлин мы бы и говорить не стали. И я четко им об этом сказал. У нас никогда не было сделки с Китаем. У нас никогда не было торгового соглашения с Китаем. У нас есть Всемирная торговая организация — настоящая катастрофа для США. Всемирная торговая организация это, наверное, худшая торговая сделка, а НАФТА на втором месте. Всемирная торговая организация помогла создать Китай. Посмотрите на Китай, он был в коматозном состоянии. Но как только появилась ВТО, он превратился в ракету. С США все наоборот. Это была ужасная сделка для США, и это была невероятно хорошая сделка для Китая.

Бейкер: Итак, некоторые пошлины могут быть сохранены на постоянной основе даже при наличии хорошей сделки?

Трамп: Да, конечно. У нас сейчас 25 процентов на 50 миллиардов долларов. И между прочим, Питер, это очень большие деньги, которые идут в казну. У нас с Китаем и пяти процентов никогда не было. А теперь мы получаем 25 процентов с 50 миллиардов. А еще я назначил 25 процентов на более поздний срок, который наступил и прошел. Это 25 процентов или 200 миллиардов долларов.

Мэгги Хаберман (корреспондент в Белом доме): Вы рассказали о жертвах, на которые пошли, став президентом, о жертвах для Вас, для Вашей семьи. Для Вашего бизнеса. Сможете ли Вы в какой-то момент в следующем году сказать: «Знаете что, мне не надо больше этого делать, мне не надо идти на переизбрание»?

Трамп: Не думаю, потому что — я только что перечислил вам многое из того, что мы сделали. И это еще не полный список. Я даже не знаю, есть ли он у вас.

Хаберман: Есть. Я его получила.

Трамп: Возьмите его. Не упускайте возможность. Почитайте его на ночь. Я делаю реальное дело, а они делали нечто искусственное. Поэтому я испытываю более тяжкое бремя, чем другие президенты.

Хаберман: Прежние президенты делали нечто искусственное?

Трамп: Да, прежние президенты. Я думаю, в основном, да, прежние президенты. Когда я говорю, что мы добились… Я действительно считаю… Если вы посмотрите на этот список, там самые большие сокращения регулирующих норм за всю историю, и это одна из причин столь хороших показателей в экономике. До вычета налогов, естественно. Но кроме сокращения налогов, там есть много чего еще, если вы посмотрите и пройдете по списку: программа «Выбор ветерана», например. Они пытаются, они пытаются добиться реализации этой программы. А теперь я перехожу к ее второму этапу, это, знаете, будет следующий шаг. Но первый шаг был очень важен. Никто не думал, что это удастся сделать.

Хаберман: А что осталось? Что еще Вы хотели бы сделать, и почему? Какова цель следующего срока?

Трамп: Я думаю, мы сосредоточимся на национальной безопасности, серьезно сосредоточимся. Мы находимся в процессе перестройки вооруженных сил. Потому что они реально обеднели.

Хаберман: Итак, нет сценария, в котором Вы говорите: «Я сделал, что мог». Верно?

Трамп: Нет, потому что это очень большая работа, и многое еще предстоит сделать. Я бы сказал, что хочу сосредоточиться… Знаете, мы многое сделали в здравоохранении, но люди не ставят это нам в заслугу. У нас много разных планов, планы кооперации, другие планы. Программу здравоохранения прекратили, реформу здравоохранения Обамы остановили, и ее бы заменили, если бы не Джон Маккейн. Вы знаете, он шесть лет вел кампанию против замены, и когда у него появился такой шанс, он в два часа ночи проголосовал против.

Но я все-таки думаю, что ее отменят, может, через техасский суд, который в настоящее время одерживает победу в судебной системе. Вы знаете разные детали этого дела, и мне кажется, что ее придется отменить. Но ради качественного здравоохранения в нашей стране надо будет договариваться. Именно этим я и займусь.

Национальная безопасность очень важна, и мы ведем борьбу… Очень важная составляющая — это южная граница. Речь идет о наркотиках, идущих из Китая, о фентаниле. Посмотрите на героин, на многие другие наркотики — они идут, 90 процентов, более 90 процентов идет через южную границу. И все обстоит не так, как говорят демократы, нет, они не едут на грузовиках с наркотиками через пограничные пункты пропуска. Они объезжают их — 20 миль вправо, 20 миль влево, и попадают в нашу страну. Знаете, они не везут… Они привозят огромное количество наркотиков, и они делают это, потому что нет преграды, нет укрепленной стены, которую невозможно снести легким щелчком.

Так что, Мэгги, вывод таков: я люблю эту работу. Не знаю, надо ли ее любить, но я ее люблю.

Мы только что заключили сделку — я очень хотел проинформировать вас о ней, потому что это впечатляющая сделка. Знаете, в комнате было полно мест, и все были заняты. Комната была переполнена. Там были очень важные люди, но я все остановил и спросил: «Где они?» Так? Я сказал: «Где они, черт возьми?»

Хаберман: Мы были в помещении для проверки, извините.

Трамп: Ну, все равно.

Хаберман: (неразборчиво)

Трамп: Что я хочу сказать. Дел много, дел всегда много, сколько бы ты ни сделал. А я сделал много, но многое еще предстоит сделать.

Бейкер: Как Вы считаете, у Вас будет соперник из Республиканской партии на выдвижении? Вы об этом…

Трамп: Не думаю. Знаете, у нас были опросы, и мы получили аж 93 процента. Это самый высокий показатель. У Рейгана было 86.

Хаберман: Ну, еще был Буш-младший, Джордж Буш?

Трамп: Э-э-э.

Хаберман: У него показатели вроде были еще выше.

Трамп: Очень, очень недолго, во время Всемирного торгового центра. Это быстро закончилось.

Хаберман: Вы думали о Ларри Хогане? Или о Билле Уэлде? Эти имена не приходили вам в голову?

Трамп: Нет. Нет. Я пользуюсь большой поддержкой в партии. У нас мощная поддержка. Полагаю, всякое возможно. Но посмотрите, У нас высочайшие рейтинги, в действительности они самые высокие. И они одни из самых высоких в истории Республиканской партии.

Демократы, я имею в виду демократов. Я слежу за происходящим. Они реально сместились далеко влево. Знаете, вам они могут показаться даже слишком левыми. Я не уверен. Но они слишком далеко зашли. И, да…

Бейкер: Как Вы думаете, кто у них будет самым сильным кандидатом?

Трамп: Дать ответ на этот вопрос невозможно. Вам кажется, что этот человек наименее опасен, и вдруг он оказывается самым сильным. Я бы сказал, лучшая среди них на сегодня Камала Харрис [произносит имя как «Камила»]. Я бы сказал, что в качестве разогрева это будет она. Наверное, она…

Хаберман: Чем она выделяется, на Ваш взгляд?

Трамп: Ну, я просто подумал, что в качестве разогревающего исполнителя она лучше других.

Бейкер: Невероятные люди.

Трамп: Лучше, больше энтузиазма. Остальные какие-то невыразительные. Думаю, Элизабет Уоррен очень уязвлена своим прозвищем «Покахонтас» (Это прозвище в шутку дал ей Трамп, потому что сенатор Уоррен заявляла о своих индейских корнях — прим. перев.) Эта история очень ей навредила. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, это придавало ей больше авторитета, давало ей кредит доверия, и вдруг все это исчезло. Может, я неправ, но знаете, других людей я не вижу. Некоторые — ну, даже многие — еще не решили, будут ли они баллотироваться. Некоторые могут отказаться.

Хаберман: Джо Байден?

Трамп: Не знаю. Вообще-то хотелось бы, чтобы он вступил в гонку. Я бы хотел, чтобы он участвовал.

Потому что он выдвинется — и тогда мы вспомним, что случилось с Обамой. Если посмотреть на мои показатели, посмотреть, как у нас дела в экономике — у нас была пресс-конференция на эту тему — за нас множество рабочих, за нас производственные компании, рабочие с производственных предприятий, и то, что они сделали, поистине впечатляет. Они говорят: «Два года назад мы умирали». А сейчас они процветают.

Знаете, мы создали более 500 тысяч рабочих мест на производстве, а предыдущая администрация за восемь лет потеряла 200 тысяч рабочих мест и заявила, что это магия. Ведь так, Питер? Чудо в том, чтобы возродить производство. Ведь места на производстве — это великолепная работа. Там высокая зарплата, хорошая работа, и они реально что-то производят. Это очень важно.

А еще, еще, как мне кажется, у нас самая низкая безработица среди чернокожих, самая низкая среди латиномериканцев, вы видели эти цифры. У нас увеличение на 19 процентов, так? У нас самая низкая безработица среди азиатов. По женщинам лучшие показатели за 52 года. Показатели по безработице самые лучшие за 51 год. Знаете, это хорошо.

Хаберман: Можно на секунду переключиться? СМИ последние две недели ведут разговоры о допуске Вашего зятя к секретной информации.

Трамп: Да.

Хаберман: Вы приказывали генералу Келли или кому-то еще в Белом доме отменить решение органов безопасности? Ветераны службы…

Трамп: Нет. Думаю, у меня нет таких полномочий. Я в этом не уверен.

Хаберман: У Вас есть такие полномочия.

Трамп: Но я не стал бы этого делать, не стал бы.

Хаберман: Хорошо.

Трамп: Гм, Джаред хороший…

Хаберман: Вы никогда…

Трамп: Я никогда не занимался вопросами безопасности. Я знаю, что он — ну, я читал — я знаю, что у многих людей были разные проблемы с безопасностью. Но я не хочу заниматься этими делами.

Хаберман: Ладно. Но почему Вы не хотите, почему стремитесь остаться в стороне? У Вас есть полномочия…

Трамп: Я не знаю. Я просто, я просто никогда не считал это необходимым. А еще я знаю его. Это очень твердый и надежный человек, я даже не могу себе представить, чтобы он… Думаю, даже Иванка, они, они, гм, что-то там с Джаредом и Иванкой…

Хаберман: Ага.

Трамп: Я вообще полагаю, что никогда не встречался ни с кем из национальной безопасности, кто занимается допусками. А между тем, я вполне мог бы вызвать их в Овальный кабинет и приказать: «Эй, дайте допуски тому-то и тому-то!»

Хаберман: Но Вы только что сказали мне… (неразборчиво)

Трамп: Да, да. Но я, я отвечал на несколько иной вопрос. Я имею право это сделать, но я никогда не считал это необходимым, Мэгги. Я никогда не считал это необходимым.

Хаберман: И Вы не давали указаний генералу Келли или кому-то еще на сей счет?

Трамп: Нет. И говоря откровенно, я никогда не думал, что в этом есть необходимость.

Я вам расскажу одну историю, которая произошла только что. Только что. [говорит помощнику] Ты не принесешь ту штуку, которую мы только что отправили? Сделай, пожалуйста. У меня было совещание — да, и фотографию принеси, принеси фотографию — было совещание с Джиной [Хаспел, директором ЦРУ], она очень хорошая, и с Дэном Коутсом. Я был шокирован, я был удивлен, потому что смотрел телевизор, и я сказал: «Иран ведет недобросовестную игру, если почитать, что он говорит».

Хаберман: То есть, Вы видели ее выступление, когда она давала показания?

Трамп: Да. Я сказал: «Иран поступает плохо». Я могу многое рассказать вам о том, что мы собирались с ними сделать еще неделю тому назад. Я сказал: «Иран очень недобросовестно поступает. Что это за детский сад?» А они ответили: «Сэр, мы этого не говорили». А я сказал: «О чем речь?»

Потом я сказал: «И ИГИЛ* — это халифат, почти на 100 процентов. О чем вы говорите? Я, между прочим… разгром — это интересное слово. Да, можно говорить, что есть халифат, но всегда есть люди, которые убегают из халифата, и которые туда приходят. Но это не означает, что нам надо держать там армию и все такое. Потому что это будет всегда. Кто-то постоянно приходит.

Но я сказал: «О чем речь? Во-вторых, в-третьих, вы знаете, как хорошо мы продвигаемся с Северной Кореей. А это что?»

Они ответили: «Сэр, наши показания были очень превратно истолкованы». Я сказал: «О чем вы говорите?» Если вы почитаете их показания, почитаете их заявления, вы поймете, что СМИ их превратно истолковали.

Хаберман: СМИ их превратно истолковали?

Трамп: Вы знаете, что я имею в виду. Потому что если почитать их заявления, там все не так, как представлено в СМИ. Потому что я…

Хаберман: А что они говорили? Что они рассказали Вам о…

Трамп: Если посмотрите, что они сказали, они, они… Скажем так: когда я прочел их показания, там все было не так, как в СМИ. Они очень четко сообщили, что Иран, по сути дела, чудесное место. А я сказал: «Нет, это не чудесное место, это плохое место, и они творят плохие дела».

А они мне сказали: «Мы согласны». А я им: «Что вы имеете в виду — мы согласны? Вы не можете согласиться». А они ответили, что их показания были полностью искажены.

Хаберман: Так Вы довольны Дэном Коутсом?

Трамп: Я доволен Дэном Коутсом. Доволен. Но это не значит…

Хаберман: Что-то изменилось?

Трамп: Ну, все меняются. Знаете, в этом деле все меняются, кроме меня. Стоит посмотреть на мои дела.

Жаль, что вас не было здесь раньше. Потому что здесь вся эта половина кабинета была заполнена министрами. Были все, до единого. Сонни Пердью (министр сельского хозяйства США — прим. перев.), Линда Макмэхон (администратор Управления по делам малого бизнеса — прим. перев.), большая, большая любительница поспать, между прочим, просто феноменальная. Майк Помпео был. Все наши министры, многие из наших министров, наверное, половина из них.

А там сидела китайская группа, делегация. А я смотрю и говорю, что это по-настоящему выдающиеся люди. Выдающиеся. Вы заметили это сегодня? Какие они выдающиеся? У нас много замечательных людей.

А теперь я расскажу вам, как попал на Пенсильвания-авеню. Знаете, я был в Вашингтоне раз 17 за всю свою жизнь. И в 18-й раз я приехал сюда президентом США. Вы знаете, Вашингтон не был моим городом. И людей я не знал. Знал, но немногих. И я — я назначил некоторых людей, кем был недоволен, и некоторых, кем был очень доволен.

Но мы получили… знаете, я… сейчас я знаю многих людей.

Хаберман: Я хочу вернуться на секунду к Вашему высказыванию о военной интервенции. Что Вы думаете о министре обороны, и как это…

Трамп: Я был недоволен Мэттисом. Я сказал Мэттису подать мне рапорт. Он не просто подал мне рапорт. Вы могли все это видеть в программе «60 минут». Я был там, и ведущая Лесли Шталь задала мне вопрос: «Что Вы думаете о генерале Мэттисе?»

Хаберман: Вы называли его демократом, не правда ли?

Трамп: И я сказал, что надо проявить великодушие. Но мне — мне просто не нравилось, как он работает, и что он делает. Мне не нравилось… Я дал ему больше денег, чем военные когда-либо видели до этого. И я был абсолютно не удовлетворен тем, как он работает. И тогда я сказал, что ему пора.

Поэтому он написал в своем письме: «Вам придется сделать свой выбор». Почему он так написал? Потому что я сказал ему: «Вы не мой выбор».

Хаберман: Кто же тогда Ваш выбор?

Трамп: Ну, вокруг меня много замечательных людей, которые хотят эту должность. У меня есть человек, который действительно очень хорош. Пэт, Пэт Шенахан. Он исполняет обязанности министра обороны. И он, он работает великолепно, Мэгги. Да?

Помощник: Когда закончите, у Вас важные звонки.

Трамп: Хорошо, скоро буду. Что может быть важнее, чем «Нью-Йорк Таймс»? Ладно, ничего, ничего.

Хаберман: Мы сами себе все время задаем этот же самый вопрос.

Трамп: Так что я уверен, вы услышите о нем много хорошего. Он очень надежный человек. Знаете, это интересно, но военных людей редко ставили руководить Пентагоном. Это меня удивляет. Когда я пришел сюда, я задал вопрос: что это значит? Это же вполне естественно, естественнее быть не может. Конечно, нужно специальное согласование, чтобы это сделать, и так далее, и тому подобное. Обычно ставят бизнесмена, хотя было одно-два исключения. Но исторически так сложилось, что должность министра обороны занимает бизнесмен.

Бейкер: Он может остаться?

Трамп: Пэт — он может остаться. Пэт Шенахан великолепно справляется со своими обязанностями. Эту должность хотели бы занять огромное множество людей. Один момент — прежде всего, никакого хаоса в Белом доме нет, потому что хаос… ну, вы сами видите, вы здесь, вы видите, что здесь происходит.

Хаберман: Но почему люди продолжают писать книги, в которых говорят, что именно так здесь обстоят дела?

Трамп: Потому что такие книги лучше продаются.

Хаберман: Что же, они все придумывают, сочиняют? А как же Клифф Симс?

Трамп: Да, был у меня такой помощник. Я даже не знал, кто это такой. Я спросил: кто такой Клифф Симс? Кто он? Этот человек провожал меня, ну, знаете, дорогу показывал. Он приходил, говорил: «Мы готовы, господин президент». А потом вел меня в какую-то комнату, где мы делали еженедельную запись или ежемесячную запись. Я почти не знал этого парня.

А когда он… Я сказал, покажите, как хоть он выглядит. Они мне показали фотографию. Я тогда сказал, да, я его знаю. Он видео делал. А теперь он пишет так, будто был главным помощником. Что происходит? Ведь есть же хорошие книги. Но…

Я допустил несколько ошибок. Я никогда не говорил с этими людьми. А когда ты не разговаривал с людьми, невозможно…

Хаберман: Боб Вудворд?

Трамп: Вудворд был ошибкой. Это была ошибка, с которой… Я бы поговорил с ним, без проблем. Но не поговорил, и это была ошибка.

Это была ошибка моего аппарата. [Обращается к пресс-секретарю Белого дома Саре Хакаби Сандерс] Ты это понимаешь? Это была ошибка моего аппарата.

Сара Хакаби Сандерс: Я ни разу не беседовала с ним, вплоть до сегодняшнего дня.

Трамп: Поговори я с ним хотя бы немножко, думаю, все могло быть иначе. Тот второй парень оказался корыстолюбивым человеком, он написал книгу, чтобы хорошо ее продать.

Хаберман: Майкл Вулф?

Трамп: «Огонь и ярость». Это мое название, я так описывал ситуацию с Северной Кореей: «Огонь и ярость, каких мир еще не видел».

Хаберман: Я помню.

Трамп: Опять же, с ним я тоже не разговаривал. Но поговорил бы. Его я точно не видел. Пару лет назад я написал с ним статью. Я встречался с ним в своем доме в Беверли-Хиллс. Мы делали интервью. Честно говоря, это была приличная история. Это была довольно приятная история. Но я должен был увидеть и его тоже, поскольку он часто бывал в Белом доме — по договоренности со Стивеном Бэнноном. Да, Бэннон. Если вы видели его интервью за последние шесть месяцев — думаю, никто лучше него не говорит. Это безумная ситуация.

Бейкер: Вы с ним разговариваете?

Трамп: Нет, не разговариваю. Года полтора не говорили.

Хаберман: Последний раз Вы говорили с ним, когда отправляли его в отставку?

Трамп: Когда я что?

Хаберман: Когда он уходил в отставку, Вы говорили с ним в последний раз? Или вскоре после этого?

Трамп: Да, примерно тогда. Не уверен точно, когда это было, во время или после. Знаете, может, звонил. Но не думаю.

Хаберман: Раз уж зашел разговор о бывших помощниках, хотелось бы поговорить с Вами о Роджере Стоуне.

Трамп: Конечно, теперь вам известно, что Роджер не работал на меня во время кампании.

Хаберман: Вначале и потом он…

Трамп: Ну да, но это было до того… Это было в начале праймериз или еще до праймериз.

Хаберман: Это было в августе или сентябре [2015 года].

Трамп: Это было давно. Скажу так. Мне всегда нравился — мне нравится Роджер, он личность. Мне нравится Роджер. Команда из 29 человек с акустической системой AK27, или чем еще они пользовались, зарядить аудиторию, как они это делали, в шесть утра. Думаю, это было очень прискорбно для страны.

Хаберман: Вы когда-нибудь говорили с ним о Викиликс? Потому что кажется…

Трамп: Нет.

Хаберман: Вы никогда не беседовали с ним.

Трамп: Нет. Никогда не беседовал.

Хаберман: Вы когда-нибудь говорили ему или другим людям, чтобы они связались с ними (с русскими)?

Трамп: Никогда не говорил.

Хаберман: Вы видели, что об этом написано в обвинительном заключении.

Трамп: Знаете, что я вам скажу? Я его не видел. Я знаю, что в этом обвинительном заключении, но сговора с Россией не было. Там много чего такого. Они пришли, кого-то допросили, а потом арестовали за ложь. Ну, вы сами знаете.

Приведу пример. Я никогда не встречался с Картером Пейджем. Я по сей день думаю, что никогда не встречался с Картером Пейджем. Никогда. Джордж Пападопулос, я никогда с ним не встречался, только один раз, когда он сидел за столом с 10-15 другими людьми, потому что надо было сформировать команду национальной безопасности. Догадываюсь, что у него есть определенные знания и опыт в вопросах национальной безопасности. Поэтому он сидел непродолжительное время за столом. Мне кажется, я никогда с ним не разговаривал. Знаете, там было много народа. Я пришел туда ненадолго. И с ним я не знакомился.

С людьми обращаются очень, очень плохо. Это прискорбно.

Хаберман: На Ваш взгляд, с кем еще обращаются очень плохо?

Трамп: Ну, я бы отложил это на потом. В свое время мы что-нибудь с этим сделаем, но я подумал вот о ком. С Роджером Стоуном, которого мы все знаем, ну, все знают Роджера…

Он не был моим консультантом. Но если почитать газеты, ох уж эти СМИ, получается, будто… Но он мне всегда нравился. Это личность, и люди с уважением относятся к тому, что он сказал. Дача ложных показаний, все такое, но люди с уважением относятся к тому, что он говорил.

Хаберман: Что он говорил о чем?

Трамп: О лжесвидетельстве. Я никогда не дам показания против президента. Он сказал это один раз — вообще-то он говорил это много раз, но я слышал это от него один раз. Роджер сказал: он отлично работает, он замечательный президент, и я не буду лгать ради того, чтобы… Люди это уважают. Уважают.

Бейкер: Сэр, можно ли прояснить ситуацию с предложением о строительстве Башни Трампа в Москве? Была дискуссия на эту тему. И после кампании нам стало известно, что она длилась дольше, чем мы ожидали…

Трамп: Ладно, расскажу вам про Башню Трампа в Москве. Это была маловажная сделка. Несущественная. Это первое. Второе. Вы слышали о ней от Руди [Джулиани]. Ведь так? От Руди?

Бейкер: В последнее время от Руди, он ссылается на Вас.

Трамп: Руди был неправ. Во-первых, он был неправ, и мы это объяснили. Он был неправ. Немного ошибался. И вот что из этого вышло. Но мне эта сделка была безразлична. В ней не было ничего важного. По сути дела, это было письмо о намерениях или вариант на выбор. Я даже не знаю, была ли у них площадка для строительства. А если вы посмотрите, кому это отправляли, то увидите, что это был Майкл Коэн. Я всегда говорю, почему вы не отдали это Джею Секулоу, он хороший парень. Я думаю, бумаги просто отправили по обычному почтовому адресу в Москву. Посмотрите внимательнее. Было отправлено первоначальное письмо или что-то в этом роде. Его даже некому было посылать, не было конкретного человека. Это была сделка как сделка, как все прочие сделки. Я и другими сделками занимался. Да, я баллотировался в президенты, но я также руководил бизнесом.

Бейкер: Когда у Вас были последние разговоры на эту тему в 2016 году? Последняя дата, которую Вы помните?

Трамп: Я бы сказал, в начале или в середине года. Я не знал, что Коэн занимался этим немного дольше. Думаю, не намного дольше. Но он мог прийти ко мне и сказать: «Послушай, я все составил». Такое случается. Знаете, некогда было думать о сделке: я баллотировался в президенты, я шел вперед довольно успешно. И меньше всего я думал о строительстве дома.

Бейкер: Но Вы говорили, что у Вас там не было никакого бизнеса. Люди могли неправильно понять.

Трамп: Это был не бизнес, Питер, Это был не бизнес.

Бейкер: Не вводит ли это в заблуждение, когда Вы говорите, что не занимались там бизнесом?

(Говорят между собой)

Трамп: Я не вкладывал никаких денег. Это было письмо о намерениях или вариант на выбор. Что-то вроде предложения. Ничего особенного. И я ничего не делал. Я даже не считаю это бизнесом. И откровенно говоря, я за этим не следил. Посмотрите на эту сделку. Там не было никаких денег, не было переводов. Думаю, у них даже места не было. Не уверен, что у них была площадка.

Бейкер: Ясно, что была надежда получить деньги. Вы по этой причине этим занимались?

Трамп: Еще раз подчеркну: это было ни к чему не обязывающее предложение, предложение рассмотреть вариант. Никто не говорил: «Я собираюсь купить недвижимость в Москве» или «Я собираюсь построить здание в Москве». Опять же, я имел полное право заниматься сделками. И я этим занимался.

Руди был неправ в том, что — думаю, мы говорили об этом в тот период, до выборов, говорили об этом. А Руди посмотрел на заявление, которое я сделал для группы Мюллера, и начал на это ссылаться.

Но я смотрю на это иначе. Разговоры были, но в начале года или до середины года. И никакого интереса. Меня это очень мало интересовало, во-первых. А во-вторых, я смотрел на это как на ни к чему не обязывающее предложение. Или даже это было письмо о намерениях. Я точно не знаю, как это называлось. Но это было неважно. Знаете, что для меня было важно? Бороться за пост президента. И добиться успеха. Но еще я занимался бизнесом. Мне было разрешено построить 20 зданий. Я занимался и другими делами. Много было разных дел. Я занимался бизнесом, руководил компанией. Вы знаете, в то время очень немногие думали, что я одержу победу. Поэтому я не хотел отказываться от полутора лет собственной жизни, ничего не делая и только баллотируясь в президенты. Ведь в случае неудачи пришлось бы вернуться назад, и тогда пришлось бы сказать: «А я ведь мог спокойно заниматься своим бизнесом».

Знаете, это очень интересно, ведь Джордж Вашингтон тоже занимался собственным бизнесом. Можно было много чем заниматься, кроме выборов, Но я этого не делал.

Бейкер: Но есть разница, когда у тебя бизнес внутри страны, и когда ты в то же самое время занимаешься бизнесом с русскими, не так ли? Вы можете себе представить, почему это беспокоит людей?

Трамп: У меня ничего нет. Я хотел лишь быть хорошим кандидатом. Россия мне не помогала. Россия мне не помогала. Сговора не было. Ничего подобного. И я был хорошим кандидатом. Я хорошо потрудился. Не буду говорить, была она хорошим кандидатом или нет. Но хочу сказать, что главной заговорщицей была Хиллари Клинтон. Посмотрите, Питер. Посмотрите на это липовое досье. Говорят, что часть этих денег шла в Россию. Подеста был связан с Россией. Посмотрите, какие у них были связи. У них были настоящие связи с Россией. У меня была возможность, сделка, которая, если откровенно, и сделкой-то не являлась. Это был буквально один из многих вариантов на выбор. Я так считал. Но может быть, это называлось письмо о намерениях. Что-то вроде этого.

Бейкер: А генеральный прокурор Мэтью Уитакер намекал Вам как-то, что Вам грозит разоблачение в ходе этого расследования?

Трамп: Нет.

Хаберман: Или Вашей семье?

Трамп: Я даже не говорю с ним об этом.

Хаберман: Вы никогда не говорите с Мэттом Уитакером?

Трамп: Я не говорю с ним об этом. Какие могут быть разоблачения, если ты ничего не сделал? Я не имел к этому никакого отношения, я просто был хорошим кандидатом и победил на выборах.

Хаберман: А Род Розенстайн за последний год как-то давал Вам почувствовать, что Вас могут изобличить, и что Вы стали объектом расследования Мюллера?

Трамп: Ну, он сказал адвокатам, что я не под следствием, что я не объект расследования.

Хаберман: Он сказал это Вашим адвокатам?

Трамп: Да. Да.

Хаберман: А он говорил о расследовании Южного округа Нью-Йорка?

Трамп: О чем?

Хаберман: О расследовании Южного округа Нью-Йорка. Потому что есть два расследования: следствие Мюллера и следствие по делу Коэна.

Трамп: Я не знал об этом. Не знал.

Хаберман: Род ничего не говорил Вам о том, являетесь ли Вы объектом расследования в том плане, что они искали улики против Коэна? Никогда не поднимал этот вопрос?

Трамп: Нет. Мы это не обсуждали.

Помощник: Господин президент, 45 минут.

Трамп: Да, хорошо. Род говорил мне, что я не являюсь объектом расследования.

Хаберман: Говорил?

Трамп: Да. Он говорил мне.

Хаберман: Вы помните, когда он это говорил?

Трамп: Мне кажется, адвокаты часто говорили с ним об этом. Не много, но несколько раз было. Он никогда не говорил — вернее, я никогда не задавал ему этот вопрос.

Хаберман: Но адвокаты говорили?

Трамп: Они спрашивали его. Он отвечал: «Он не является объектом расследования».

Бейкер: Говоря о Коэне, могу я спросить одну вещь? Вы говорили, что следователям не мешало бы посмотреть на его тестя. Что Вы имели в виду?

Трамп: Ну, то, что я слышал. Я слышал, что его тесть был… Я не говорю — следствие.

Бейкер: Могу я спросить — для печати — какова цель этих заявлений? Некоторые люди недоумевают, не может ли это считаться давлением на свидетелей, потому что Вы публично…

Трамп: Это не давление на свидетелей. Вовсе нет. Это не давление на свидетелей.

Бейкер: В таком случае, с какой целью Вы это сказали? Помогите нам разобраться.

Трамп: Мне надо было прочитать то, что я сказал. Что я сказал? Я не знаю. Что я сказал?

Хаберман: Что люди должны присмотреться к тестю Майкла Коэна (Michael Cohen). А демократы из Палаты представителей решили, что…

Трамп: Ну, я скажу так: на мой взгляд, у людей должно быть право высказывать свое мнение. Понимаете, высказывать свое мнение. Я давно это слышал. Но и другие люди тоже об этом говорили. Я хочу сказать, многие об этом говорили.

Хаберман: Я бы хотел вернуться к другому вопросу, который я хотел задать Вам раньше: Вы говорили, в точности, что одержали победу отчасти благодаря своим заявлениям о зарубежных обязательствах.

Трамп: О чем?

Хаберман: О завершении зарубежных обязательств. И Вы сказали, что не собираетесь читать миру нотации. Однако вопрос о военном вмешательстве в Венесуэле Вы оставляете открытым? Я правильно Вас понимаю?

Трамп: Да, это так.

Хаберман: Почему именно там, а не в сотне других стран?

Трамп: Ну, я же не говорю, что я предпринимаю какие-то шаги для военного вмешательства в Венесуэле. Но я могу очень конкретно сказать, что мы не отказываемся от этой возможности.

Хаберман: Почему же?

Трамп: Мы участвуем в войнах в десятках тысяч километров от США. Мы участвуем в войнах, где то, что мы делаем — это настоящее безумие, мы тратим на них все эти деньги, в Афганистане мы тратим 50 миллиардов долларов. Это больше, чем большинство стран тратит вообще.

Хаберман: Но почему же этот вопрос остается открытым именно в Венесуэле, а не где-то еще, что отличает именно Венесуэлу?

Трамп: Ну, я считаю, этот вопрос не надо закрывать. Я нигде его не закрываю. Не закрываю. Кто-то недавно спросил у меня: «Существует ли вариант военного вмешательства?» — и сказал, что мы рассматриваем все варианты. Я не отказываюсь ни от каких возможностей.

Бейкер: В Саудовской Аравии, когда Вы были там, и я тоже был с Вами, сэр, Вы заявили в Рияде: «Мы не собираемся читать вам нотации, мы не будем говорить вам, как управлять вашими странами». Так чем же Венесуэла отличается от тех стран? Потому что совершенно очевидно, что там сложилась ужасная ситуация, но есть масса других мест, положение которых тоже ужасно.

Мэгги: Питер лучше сформулировал этот вопрос, чем я.

Трамп: В Венесуэле происходят ужасные вещи.

Бейкер: Это точно.

Трамп: У меня есть информация, Питер, о совершенно ужасных вещах, которые происходят в Венесуэле.

Бейкер: Поэтому она является исключением, если вспомнить о стандарте, о котором Вы говорили в Саудовской Аравии, и о том, что не намерены поучать другие страны?

Трамп: Я говорю лишь следующее: там происходят ужасные вещи. Ужасные события происходят в Венесуэле. Я смотрю на это и вижу, что происходит. Что же касается Саудовской Аравии, то там была проделана большая работа над ошибками. Стоит взглянуть на Иран, а там убивают много людей. У вас есть доступ, и у нас тоже есть доступ. В Саудовской Аравии многое связано с экономическим развитием. Эта страна платит нам огромные деньги и создает огромное количество рабочих мест. Я никого не оправдываю в Саудовской Аравии. На мой взгляд, это была ужасная трагедия. Ужасное преступление.

Хаберман: Вы говорите о [журналисте Джамале] Хашогги?

Трамп: Да, о Хашогги. На мой взгляд, это было ужасное преступление. Но достаточно посмотреть, что происходит в других странах, во многих других странах. Посмотрите, что происходит в Иране, а он не так далеко от Саудовской Аравии, посмотрите, что они там творят. Поэтому, понимаете, это моя оценка. В Венесуэле ситуация все время меняется. Мы уже лет 14, наверное, слышим о том, что между ними происходит. В Венесуэле происходят ужасные вещи. Так что если я могу сделать что-то, чтобы помочь народу. Это же настоящая помощь человечеству, и если мы можем сделать что-то, чтобы помочь людям, я бы хотел это сделать.

Бейкер: О чем Вы говорили с господином [Хуаном] Гуайдо, лидером оппозиции, с которым Вы общались?

Трамп: Мы очень хорошо поговорили. Наверное, в первую очередь, я пожелал ему удачи. Это очень опасный путь. Он находится в очень опасном месте. И это очень опасный путь. Я наблюдал за ним…

Хаберман: Писали, что Вы расстроились, увидев выступление в Сенате Билла Барра (Bill Barr) [кандидата на пост генерального прокурора], когда он говорил о своей дружбе с Робертом Мюллером (Robert Mueller). Вас удивило его выступление? И…

Трамп: Нет, я не был знаком с Биллом Барром, но я всегда слышал, что он выдающийся человек.

Хаберман: Это обеспокоило Вас?

Трамп: И именно такой человек и был мне нужен на этом посту.

Хаберман: И Вас не беспокоит, что он дружит с Бобом Мюллером? Это не…

Трамп: Я слышал его выступление, и, на мой взгляд, оно было совершенно приемлемым. Мне просто нужен выдающийся человек, который станет… Думаю, у него есть шанс стать прекрасным генеральным прокурором.

И им это надо. Им это действительно требуется. Я хочу сказать… Понимаете, что происходит. Между министерством юстиции и ФБР происходила какая-то неразбериха. Достаточно взглянуть на все эти заявления. Посмотрите, сколько народу было уволено, и их уволил, кстати, не я. Но посмотрите только на всех этих уволившихся по своей воле людей, людей, которых уволили или c которыми расторгли соглашения, посмотрите, какие делались заявления. Там происходило что-то жуткое.

Бейкер: Вы говорили с ним о его обязанностях, когда он заступит на свой пост?

Трамп: Очень мало. Я вот что вам скажу: я говорил о факте… Я изучил его прошлое, он почти два года был генеральным прокурором. Я изучил его жизнь, понимаете, после того как он покинул пост генерального прокурора, и он добился большого успеха. Он добился большого успеха в жизни, Билл Барр. Он очень уважаемый человек. Я не был с ним знаком, знаете ли, до всей этой ситуации… Пока не наступило, знаете ли, время искать человека на должность генерального прокурора. Его рекомендовали очень многие люди. Очень многие.

Бейкер: [неразборчиво]

Трамп: Опять-таки это не кто-то… и, на мой взгляд, скорее всего, я бы мог бы поставить на этот пост человека, с которым я хорошо знаком. Я хочу сказать, что Кеннеди назначил своего брата, и я бы тоже так мог. Но я хотел, чтобы на этом посту был уважаемый человек. На мой взгляд, он очень хорошо проявил себя на слушаниях, очень хорошо, настолько хорошо, что некоторые говорят, что лучше и невозможно. Я думаю, он будет замечательным генеральным прокурором. Я безусловно на это надеюсь.

Бейкер: Вы знали о написанном им меморандуме, который он подал, кажется, в Совет Белого дома, критикуя действия Мюллера?

Трамп: Я этого не знал.

Хаберман: Вы этого не знали?

Трамп: Я этого не знал. Я хочу сказать, что потом я его прочитал. Но не знал об этом.

Бейкер: Вы знали об этом, когда выбирали его, или на тот момент не знали?

Трамп: Я не видел меморандума. Я его не читал.

Хаберман: Раз уж Вы до сих пор ведете эти переговоры о так и не принятой резолюции, о финансировании строительства стены…

Трамп: Да.

Хаберман: Это Ваш первый опыт взаимодействия с Нэнси Пелоси (Nancy Pelosi) на посту спикера. На Ваш взгляд, Вы верно оценили ее силы?

Трамп: Да, вполне. На самом деле, я всегда с ней ладил, но вряд ли мы будем ладить и дальше. Я считаю, что она наносит очень большой вред нашей стране. Я считаю, что она оказывает нашей стране огромную медвежью услугу. Если она не одобряет строительство стены, все остальное — это просто пустая трата денег, времени и сил, потому что это совершенно необходимая мера. К нам проникают потоки людей.

Я хочу сказать, что прямо сейчас они движутся вереницами, 12 тысяч человек. Три каравана выстроились в очередь. И, понимаете, они тянутся из Гондураса, из Гватемалы и Эль-Сальвадора. И они проникают в страну. Когда у нас будет стена, никакой особенной помощи не понадобится. Нам недавно пришлось отправить туда больше военных, чтобы они разобрались с приближающимся караваном: 12 тысяч человек или сколько их там. Но говорят, что около 12 тысяч.

Нет, я считаю, что Нэнси Пелоси наносит очень большой ущерб нашей стране своими действиями. И, в конце концов, я думаю, я замечательно подготовил почву для переговоров.

Бейкер: Для…

Хаберман: Для чего?

Трамп: Ну, Питер, они теперь понимают. Они не знали, что происходило на южной границе. Теперь им это известно. Они понятия не имели о количестве преступлений, объемах торговли наркотиками и торговли людьми, которые можно было бы остановить при наличии правильной системы…

Бейкер: То есть Вы подготовили почву для объявления чрезвычайного положения.

Трамп: Я подготовил почву. Подготовил ее для того, чтобы сделать то, что я намерен сделать.

Бейкер: И Вы будете ждать положенные три недели до осуществления каких-либо действий?

Трамп: Да, я буду ждать до 15 февраля. Я думаю, что это пустая трата времени…

[Несколько голосов]

Трамп: Опираясь на информацию, которую я получаю. Теперь они, вероятно, будут чрезвычайно щедры в той сфере, куда не надо вкладывать деньги. Они выложат больше денег, чем надо, и это не принесет особой пользы. Они выделят деньги и на полезные дела тоже. Но, если верить той информации, которую я слышу и читаю, они не хотят выделять деньги на строительство стены.

Понимаете, я возвожу стену. Вы это знаете. Я возвожу стену прямо сейчас. Я строю… на это было выделено финансирование, и мы делаем все правильно. Мы восстанавливаем значительные участки стены. Мы строим новые участки. Пока мы разговариваем тут, стена воздвигается. К концу этого года ее протяженность составит 185 километров.

[неразборчиво]

Трамп: По меньшей мере.

Ассистент: Либо то, что построено, либо то, что находится на стадии строительства.

Трамп: И это не считая больших участков стены, которые мы начнем возводить еще до конца это